Ты – Достоевский. 17-й год - Владимир Буров

Кажется, нелепо думать, что Катерина Ивановна инициированная. Но ведь удивительными представляются и слова Свидригайлова, противопоставление Катерины Ивановны и Алены Ивановны. Одна вошь, по его словам. А другая человек.

Её, инициированную можно представить, как пришельца, спустившегося с небес на землю, чтобы в роли Катерины Ивановны адаптироваться к местным условиям. Роль Катерины Ивановны – это защитный слой Земли, который необходимо пройти инопланетянину, чтобы стать человеком. И он его проходит реально, на самом деле, то есть помнит о себе прежнем только что «мы благородное семейство сирот». «Почти аристократического рода». «Памяти, памяти у меня нет, я бы вспомнила!» Но вспомнить нельзя, иначе роль не будет выдержана. Инициированная здесь погибает, захлебываясь кровью. Адаптироваться не удается.

Можно, конечно, считать, что прохождение жизни Катерины Ивановны это и есть инициация, а смерть ее ведет обязательно к воскресению.

И вообще, в Мармеладове нет только буквы «з». Хотя она есть в его отчестве «Захарыч». Мягкий знак можно не считать. А так и «л», и два «а», и «р» – всё есть. Да и слова: мармеладно-лазоревый и лазорево-мармеладный, практически ничем не отличаются.

Здесь надо заметить, что Мармеладов несет грех пьянства, как общечеловеческий, или родовой грех, как не свой. Пьёт, как это ни смешно, за всех! Ну, если не за всех, то за многих. Не хочет, ужасается, но пьёт. Возможно, этот грех ему был передан по наследству. Кто-то, наконец, должен за это ответить. Вот Семен Захарыч и отвечает.

Попадает под лошадь, его таскают за волосы, он чувствует себя хуже свиньи, когда пропивает все надежды своей семьи. Сделать ничего нельзя. Это его крест. Грех этот можно оставить только в гробу. И именно поэтому Иисус Христос «опаздывает» и Лазарь умирает.

Не зря Катерина Ивановна говорит, что Семен Захарыч благородный отец, и, можно сказать, умер на службе. На службе у Бога.

Не возвращаясь назад, к переводам, приведу здесь два примера конструкций Библии.

Первый:

– Иисус говорил: как говорят книжники, что Христос есть Сын Давидов? Ибо сам Давид сказал Духом Святым: сказал Господь Господу моему: седи одесную Меня, доколе положу врагов Твоих в подножие ног Твоих. Итак, сам Давид называет Его Господом: как же Он Сын ему?

Иисус Христос спрашивает, за кого люди принимают Христа? Они отвечают:

– За сына Давидова. – Все считают, что это логично: ведь Христос только еще должен прийти. Его только еще ждут, а Давид уже был. Реальность рассматривается, как прямая временная последовательность. А как вроде бы еще можно рассматривать реальность? Как рассматривает ее Иисус? Для Него реальность состоит из двух частей. Из мира, данного нам в ощущениях, мира, как представления о мире и связанных с этим представимым миром Писаний! И эти Писания не точка в ленинской библиотеке, а и есть реальная история. Это Реальность, по отношению к которой реальность, как Настоящее, только вход в Писания. А в Писаниях Давид называет Христа своим Господом.

Иисус и отвечает книжникам, не считающим Книгу реальностью:

– Как же Он ему Сын, если Давид называет Его Господом?

Иисус Сын Давида и Отец его. То есть здесь ДВЕ последовательности времени. Все слова, «сказки» Иисуса и все Его действия рассказывают об устройстве мира. И движение времени только в одном направлении есть только постулат, основание, но это не значит, что нельзя в этом мире сделать иначе. Например, существует природная духовная установка, что дети рабы своих родителей. Но это не значит, что иначе и сделать нельзя. Именно так поступают в некоторых сектах. Но не так поступают родители в фильме «Крамер против Крамера». Перед своим ребенком они встают на колени, и каждый день говорят ему:

– Я люблю тебя.

Любовь позволяет существовать другой временной последовательности. И пиратские переводы отличаются от современных именно тем, что они сделаны с любовью.

Точно так же и с другой установкой Библии, что близкие – это враги человека. Яков Кротов дает правильный ответ на свой же вопрос:

– Что с ними делать по приходе домой? Сразу рыть траншею и устанавливать пулемет, или приступить к переговорам?

Яков Кротов говорит, что он будет вести себя конструктивно. А почему? Он не объясняет. Просто интуитивно существует посылка:

– Я их люблю. – И тогда установка Библии, что дома у человека находятся враги, даёт ему возможность любить их. Планка, претензия к близким понижается, они уже не обязаны все действия ваши понимать с полуслова, как это вроде бы должно быть, если близкие – это ваши друзья. Но по сути получается, если они не враги, то рабы!

Человек иногда бьет собаку за то, что она не поняла его. Но это нелепо, ибо человек в этом случае не замечает, что требует, чтобы собака понимала больше его.

Получается противоречие: для того, чтобы любить, надо отодвинуться от другого человека. Ведь занижение претензии означает увеличение расстояния. И тогда получается, что человек – один. А это грустно. Печально. Получается, как сказано: и большее знание увеличивает печаль.

Собственно, становится грустно, когда заставляют есть манну небесную. А хочется жареных уток. Где они? Иисус говорит о существовании мира, где можно обойтись без жареных уток и при этом ощущения потери не будет. В этом все дело. Люди не хотят в Царство Небесное, потому что там нет жареных уток. А с утками не удается пролезть сквозь игольное ушко, ведущее в Царство Небесное.

Как трудно расстаться с мыслью о жареных утках видно, как трудно расстается с ними Раскольников. Вроде бы уже нет другого пути, а все равно жаль расставаться с мыслью, что жареных уток уже никогда не будет. Без преувеличения можно сказать:

– Это смертельный бой. – Вроде: а за что? За то, что существует одна, или две временные последовательности? За то, что Иисус Сын Давида – это с одной стороны. А с другой – Иисус Сын Давида и Отец Давида.

Да, вот такое сложное устройство мира и делает человека свободным.

Второй текст.

– Если бы мы были во дни отцов наших, то не были бы сообщниками их в пролитии крови пророков; таким образом вы сами против себя свидетельствуете, что вы сыновья тех, которые избили пророков; дополняйте же меру отцов ваших.

Люди ставят памятники пророкам, и говорят, что не поступали бы, как их отцы, если бы жили тогда, не проливали бы кровь праведников.

Говорящие так не замечают логическую ошибку в своих же словах. Не замечают не просто так, а из-за представления о мире, как о мире, где Слово не имеет значения, не материально. Это так считают они, артефакт, некая условность, необходимая для выражения содержания, материальности, сути. Само по себе значения не имеет.

Суть в этом тексте в том, что отцы наши были дремучие. С сегодняшней точки зрения. Но так как всё надо рассматривать исторически, то и отцы наши поступали в соответствии со своим временем. Ну, просто тогда так было принято. Было принято проливать кровь праведников между храмом и жертвенником. Сейчас мы просветились, поняли, что это неправильно. И если бы была возможность поставить нас уже сегодняшних просвещенных в ту древнюю ситуацию, мы бы не совершили того, что наши отцы.

И так как перемещение во времени пока что невозможно, то мы и строим, и ставим, и украшаем памятники праведникам. Именно эти сегодняшние наши памятники праведникам и доказывают, что мы не поступили бы тогда в древности, как наши отцы.

Ошибка здесь та же, что и в первом случае. Не предполагается существующим ничего, кроме настоящего. А если так, то сегодня можно говорить, что хочешь, доказать все равно ничего не удастся. Прошлое кончилось и кончилось навсегда. В него, как в реку, нельзя войти дважды.

А оказывается, можно. Существуют эти ворота времени. И они прямо перед нами. Ведь почему люди смотрят с отрытыми ртами такие фильмы, как «Спасая рядового Райана» с Томом Хэнксом и «Храброе сердце» с Мелом Гибсоном? Потому что прошлое в таких фильмах более реально, чем настоящее. Люди не только очень удивляются, но и очень радуются, узнав, что прошлое, оказывается, существует!

Конкретно, в предложенном фрагменте, люди не замечают, что называют людей прошлого, убивавших праведников, СВОИМИ ОТЦАМИ! Они не задумываются над связью: отец – сын. Мол, они были такие, а мы другие. Нет, сын – это и есть отец в прошлом. Это уже положено, как железная форма. И ее не перебить никаким оптимистическим на вид содержанием.

Попросту отрицается связь Писаний с реальностью.

Люди пытаются обойти их и посмотреть:

– А как это там было раньше? – А Иисус смотрит в Писания. Там, а не где-нибудь еще написано, как оно было. И как будет.